Ему нравился фестиваль художников. Прохаживаться среди выставленных рядом картин, где любители стояли рядом с теми, кто уже заработал себе имя в избранных кругах. Наслаждаться творчеством, которое было недоступно самому. С помощью кисточки или карандаша он мог нарисовать лишь каракули на подобии – палка, палка, огуречек, вот и вышел человечек. Его стихией была музыка, а не живопись. Но наслаждаться чужими работами он любил. К тому же работы, написанные на совином острове, были пропитаны каким-то общим таинственным настроением, которое словно складывало их в одну. И Николас ходил между ними, тихо напевая мелодию, которая приходила ему в голову. Он видел знакомые лица, мелькавшие среди туристов, что посещали остров впервые, но не спешил составить никому компанию или завести разговор. Сегодня он был сопровождением сестры, которая получала какую-никакую, но маленькую свободу на острове. Отказать в посещении фестиваля ей было невозможно, ведь одна из работ принадлежала и ей. Да и мастер классы так интересовали Клем, что даже запри он её, она бы попыталась вылезти через окно и довела бы брата до инфаркта. Порой и у неё проклевывались властные и волевые черты характера. Так что легче было уступить, чем портить отношения. 

Когда на собранную сцену поднялся представитель совиной ассоциации, Николас с сестрой подобрался поближе. Он уже слышал слухи, что начали распространяться по острову подобно чуме. Они проникали в каждое заведение, но пробегали лишь шепотками, затрагивающими и волнующими умы. Пока не было официального объявления - это было лишь фантазией_мечтой, но теперь это могло стать реальностью, и Вайлд ждал этого с нетерпением. Он был из тех, кто на собрании собственников выступал за то, чтобы хотя бы продлить сезон. Но если они откроют круглогодичное пребывание – он сможет, наконец, забыть об осточертевшем городе и переселиться сюда. Небольшая квартира, серые стены, где он задыхался – все это могло остаться в прошлом. Здесь с сестрой они могли начать новую, счастливую жизнь. Утопия, несбыточная мечта – вот, что было в мыслях у Ника. Казалось, что этот остров мог исправить всё то, что с ними случилось. Всё то, что бы они ни натворили, должно было исчезнуть и дать им ещё один шанс. Разве они [он] его не заслужили?
Выступление закончилось бурным обсуждением со стороны не только собственников местной недвижимости, но и гостей и туристов. Пожалуй, многие приезжие были не против провести на острове больше установленного срока. И это не могло не радовать. Так как жить всё равно на что-то нужно было. И хоть местные тоже заглядывали в кафе, деньги, в большинстве своем, приносят именно туристы. И если бы они восприняли новость о круглогодичном пребывании слишком холодно, было бы, о чём задуматься.
- Рада? – Николас повернулся к сестре, как раз в тот момент, когда небо вдруг разрезала вспышка и ветер, сорвал один из флажков, что был развешен над сценой. Внимание на миг переключилось на быстро темнеющее небо. Начиналась буря. Погода, конечно, была непредсказуема. Но такие резкие перемены были чересчур даже для атлантического океана. Разве вчера не обещали хорошую погоду в течение всего фестиваля? Синоптики опять работали из рук вон плохо.
- Пошли, - Никола взял поежившуюся сестру за руку, и окликнул стоявших рядом людей, объявив, что можно переждать непогоду в его кафе.

- Первый бокал пива за счёт заведения в честь праздника, - Николас спустился со второго этажа с одним полотенцем на плечах, и стопкой других в руках. До кафе не удалось добраться до начала дождя, и волосы были влажные. До Барнакла добралась не так много людей, большинство, похоже, решило разойтись по домам. Налетевшая буря могла затянуться. Здесь были те, кому до дома было добираться дольше, чем до кафе, ну и те, кто просто захотел провести время в компании, тем более обсудить явно было что.
- Лив, поможешь? – Николас отдал девушке, что работала у него в кафе баристой стопку полотенец, чтобы она раздала промокшим посетителям, а сам направился к стойке и наполнил бокалы пенным напитком. Закончив расставлять напитки перед вынужденными посетителями, и не забыв поставить перед Оливией вместо пива колу, чтобы не получить недовольный взгляд от её матери, он занял своё место за столиком.

Оливии не нравился остров. Она была девушкой широкой души, и маленький клочок земли, откуда нельзя сбежать, просто наводил на нее ужас. А если представить, что провести здесь следовало еще почти два месяца - становилось тошно. Но раз уж мама решила, что их ждет счастливое воссоединение семьи, ее нельзя было остановить. Приходилось делать вид, что все более менее сносно, наклеивая кислую улыбочку каждое утро, когда мать приходила ее будить. В таких условиях Лив была вынуждена устроиться на подработку, чтобы не торчать дома, слушая повисшую напряженную тишину между всеми членами семьи Ферн. Ее новым пристанищем стало кафе. По крайней мере там она могла попялиться на симпатичного загадочного владельца.
На фестиваль художников студентке было плевать, но ей дали выходной на полдня, а на острове делать было все равно нечего. Лив не была поклонником живописи, поэтому со скучающим видом бродила среди картин, недоумевая, почему все остальные так этим восторгаются. Потом стало интереснее, когда какая-то большая шишка объявила о том, что остров теперь будет доступен 24/7. Для Оливии это было нелогично - сюда и так не ломятся очереди, неужели кто-то захочет приехать зимой? Просто глупости. Но в конце концов ее это мало волновало - возвращаться на Совиный остров Ферн больше не собиралась.
Дождь начался внезапно - благо в сумочке Ферн всегда лежал дождевик. Она стала его носить с собой после того, как доверившись прогнозу погоды, пару раз промокала насквозь. Да, погода здесь тоже была весьма отвратительная. Единственное, что спасало остров от полного краха - красивые мрачные виды и легенды. И то это на любителя. Лив такое любила, вот все еще и торчала тут. Она заметила Николаса, который направился в сторону кафе, и поманил за собой остальных. Что ж, про выходной придется забыть, и она, устало вздохнув, поплелась обратно в бар. По крайней мере можно будет увидеть побольше чаевых - прятаться туристам, по сути, больше негде.
Она с улыбкой приняла полотенца из рук хозяина кафе, и быстро засновала между столиками. В помещении стало шумно и тесно, пахло дождем и грязью. За окном потемнело, а сильный ветер стучал в окно, угрожая и вовсе ворваться внутрь. Горячительные напитки уж точно не помешают, однако ее ждал стакан колы, из-за чего она бросила злобный взгляд на Вайлда. Уж мог бы хотя бы глинтвейн ей налить. Ладно, безалкогольный глинтвейн, ведь бдительное око матери следило за каждый ее алкошагом. Интересно, она думает, что ее Оливка ни разу не пила? Просто смешно.
-Я тоже надеюсь, что не придется торчать здесь всю ночь. У меня вечером онлайн встреча с подружкой, хотя связь здесь весьма так себе, - пробурчала в ответ на слова незнакомой девушки Оливия, а потом спохватилась, навесив на лицо улыбку. Все же она работала в этом заведении. -Хотите чего-нибудь? - она достала блокнот и карандаш, хотя обладала прекрасной памятью. Скорее просто воссоздавала типичный образ официантки из американских фильмов. Она же не хочет потерять свою работу, чтобы целыми днями торчать в плохо отапливаемом доме среди домочадцев.

Лиам Ньюберг покинул бренный мир очень вовремя, как раз перед ежегодным художественным фестивалем, на котором мог бы в последний раз блеснуть своим талантом. Но судьба распорядилась иначе. Кевин проходил вдоль импровизированной галереи под открытым небом и едва сдерживал накопленный внутри яд, а сказать ему, поверьте, было что. Совиный остров так и кишел творческими личностями, или же богемой, как большинство из них предпочитали себя называть. Однако, по-настоящему одаренных людей в этом муравейнике можно было сосчитать по пальцам одной руки. От обилия гиперреалистов, академистов, абстракционистов, сюрреалистов и прочих «истов» начало рябить в глазах уже после пары часов неспешной прогулки. Благо, организаторы мероприятия догадались разбить выделенную под фестиваль территорию на специальные площадки, каждая из которых представляла отдельный стиль и направление в живописи. Плохо было то, что их познания в искусстве явно оставляли желать лучшего, из-за чего, к примеру, на площадке посвященной авангардизму, Миллер заметил несколько работ, однозначно относящихся к кубизму. Обратив внимание на несколько аналогичных ошибок, Кевин пришел к выводу, что не стоит обходить такое мероприятие вниманием, и уже мысленно набрасывал «скелет» статьи, которую непременно напишет по возвращении в гостиницу.
Проходя мимо обширной площадки под названием «Ар Нуво» мужчина невольно замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Потратив несколько мгновений на мучительные раздумья, он все же решился зайти и ознакомиться с представленными работами поближе. За несколько месяцев до своей смерти Кейти всерьез увлеклась модернизмом, с его нарочитой декоративностью, эксцентричным символизмом и насыщенной цветовой гаммой.
На тот момент Кевин был слишком зол и обижен, чтобы интересоваться жизнью сестры в целом и ее художественными экспериментами в частности, о чем сейчас очень жалел. В его квартире, там, на «большой земле», хранились несколько работ сестры, бережно сокрытые от солнечных лучей и резких перепадов температур. Когда же Миллер в последний раз любовался ими? Давно, незадолго до получения диплома. Уже тогда собственная гнилая натура начала одерживать верх над братскими чувствами и Кевин не мог не отметить, что картины сестры были… не очень. «Посредственностью. Кого ты пытаешься обмануть, Миллер? Твоей сестре явно не доставало опыта, а в старых ее работах так и вовсе прослеживается влияние Ньюберга», - Кевин покачал головой и поправил солнцезащитные очки. От себя не скрыться, поэтому в его доме висят лишь те полотна, созерцание которых доставляет удовольствие, а работы сестры надежно убраны с глаз долой. Жаль лишь, что таким же способом нельзя спрятать изнуряющее память прошлое.
Остановившись рядом с женщиной средних лет, Миллер, слегка склонив голову, рассматривал представленные ею полотна. Через пару минут даже соизволил снять очки:
- Это ваши работы? – наконец спросил он у незнакомки, переминавшейся с ноги на ногу и с тревогой поглядывающей на мужчину, при этом явно не понимающей, чем картины заслужили столь пристальное внимание.
- Нет – нет! – всплеснула руками она, с заметным облегчением. – Их пишет одна девушка, комнату у меня снимает. Молодая совсем, но такая талантливая…
Особого таланта Кевин не заметил, единственное, чем эти работы смогли привлечь его внимание, - удивительной схожестью с полотнами Кейти. Интенсивность мазков, стиль, подобранные цвета, все это навевало воспоминания о давно утраченном прошлом.
- И где же она сама? – как можно равнодушнее поинтересовался Кевин, вновь водружая очки на законное место. С некоторых пор он не особенно любил смотреть людям прямо в глаза.
- Да вот, только что здесь была и уже куда-то унеслась. Сегодня должно быть важное объявление от Ассоциации, она хотела послушать. А вас что-то заинтересовало? – тон голоса женщины сразу стал заискивающим и сладким, как подтаявшие конфеты. Видимо, таинственная художница пообещала ей долю с продажи картин.
- Возможно, - неопределенно пожал плечами Миллер, - когда автор работ появится, передайте ей это.
Вытащив из внутреннего кармана бумажник, мужчина достал из него свою визитку и сунул ее женщине. Не дожидаясь возможных вопросов и возражений, Кевин развернулся и быстрым шагом направился прочь. На небольшом кусочке пластика были указаны его контактные данные. Если девица позвонит, то можно будет организовать встречу. Кто знает, вдруг она что-то слышала о покончившей с собой Кейтлин Миллер. А может быть схожий художественный стиль – простое совпадение, и Кевин просто потратит время зря. Если же она так и не выйдет на контакт… что же, невелика потеря.
Дела острова и Ассоциации Кевина не интересовали, а творчеством местной и не очень самодеятельности он был сыт по горло. Мужчина твердо вознамерился направиться в гостиницу, как вдруг, совсем рядом раздался громовой раскат, небо стремительно заволокло тучами, а на плечи и голову упали тяжелые дождевые капли. Зонта у Кевина, естественно, не было. Резко сменив планы, он, как и многие другие посетители фестиваля, направился в ближайшее общественное место, имеющее стены и крышу: кафе «Барнакл».
Непогода стремительно набирала обороты, потому порог этого непримечательного заведения Кевин перешагнул с насквозь промокшим пиджаком и волосами. Свободные места оставались лишь у барной стойки. На ходу выхватив из рук официантки полотенце, из тех, что она раздавала посетителям, Кевин сел на высокий стул, стянул начавший липнуть к рубашке пиджак и положил его на стойку, придавив сверху ставшими бесполезными очками.
Заказав бармену «Дайкири», Миллер вновь потянулся к пиджаку и вытащил телефон. Сеть то пропадала, то появлялась. Недовольно нахмурившись, Кевин обернулся: творящаяся за стеклом вакханалия прекращаться в ближайшее время не собиралась. Коротко выдохнув сквозь стиснутые зубы, Миллер снова взялся за телефон и открыл пустой текстовый файл: хвала техническому прогрессу, начать статью он может и в этой забегаловке.